George Gordon Noel Byron,
6th Baron Byron of Rochdale
6th Baron Byron of Rochdale
|
в вольных переводах
с английского
Д. И. Кóжухова
с английского
Д. И. Кóжухова
As o’er the cold sepulchral stone Some name arrests the passer-by; Thus, when thou view’st this page alone, May mine attract thy pensive eye! And when by thee that name is read, Perchance in some succeeding year, Reflect on me as on the dead, And think my heart is buried here.
Byron,
September 14, 1809 |
→
Ты видишь: камень гробовой, Там, чей-то прах лежит: Как он мечтал, кипел душой — Одна строка вместит. Но для тебя, лишь для одной, О многом память воскресит.
Дж. Г. Байрон,
Сентябрь 14, 1809 Перевод с английского, 1990 |
→
Как надпись в каменной гробнице Пришельца взору предстаёт, Так к этой выцветшей странице, Быть может, взор и твой придёт. И если в памяти вернётся Всё то, о чём писал поэт, Поверь, от радости очнётся Он сам, хотя его уж нет.
Дж. Г. Байрон,
Сентябрь 14, 1809 Перевод с английского, Февраль 15, 2016 |
→
Here’s a happy new year! but with reason I beg you’ll permit me to say— Wish me many returns of the season, But as few as you please of the day.
Byron,
January 2, 1820 |
→
Счастливый новый год! Какой резон, О дне счастливом говорить: Ещё не раз вернётся он, С тобой, уже не быть.
Дж. Г. Байрон,
Январь 2, 1820 Перевод с английского, Октябрь 20, 2005 |
→
CXL
I see before me the Gladiator lie: He leans upon his hand—his manly brow Consents to death, but conquers agony, And his droop’d head sinks gradually low— And through his side the last drops, ebbing slow From the red gash, fall heavy, one by one, Like the first of a thundershower; and now The arena swims around him—he is gone, Ere ceased the inhuman shout which hail’d the wretch who won.
CXLI
He heard it, but he heeded not—his eyes Were with his heart, and that was far away: He reck’d not of the life he lost nor prize, But where his rude hut by the Danube lay, There were his young barbarians all at play, There was their Dacian mother—he, their sire, Butcher’d to make a Roman holiday— All this rush’d with his blood—Shall he expire And unavenged?—Arise! ye Goths, and glut your ire!
Byron,
1816-1818 |
→
Безумный город — пурпура и злата! В который раз ликует Колизей: Ареной стал для крови и разврата, Вершиной низменных страстей! ....................................................... И слышен рёв: толпа и звери, Перемешалось всё на миг: Вот, гладиатор пал у двери, И я увидел жалкий лик. Скажи мне, кто ты? Умирая, Уже не раб, но и не воин, Судьбу актёра выбирая, Такой ли славы удостоен? На берегах родных Дуная, Живя под вольною звездой, Тебя звала судьба иная Под звуки песни молодой. Твой дом в лесах, среди степей, Бурлящих диких вод, И где не ведали цепей, Тебя сковавших, Гот!
Дж. Г. Байрон,
1816-1818 Перевод с английского, Октябрь 26, 2005 |
→
Farewell! if ever fondest prayer For other’s weal avail’d on high, Mine will not all be lost in air, But waft thy name beyond the sky. ’Twere vain to speak, to weep, to sigh: Oh! more than tears of blood can tell, When wrung from guilt’s expiring eye, Are in that word—Farewell!—Farewell! These lips are mute, these eyes are dry; But in my breast and in my brain, Awake the pangs that pass not by, The thought that ne’er shall sleep again. My soul nor deigns nor dares complain, Though grief and passion there rebel: I only know we loved in vain— I only feel—Farewell!—Farewell!
Byron,
1808 |
→
Прости! Коль могут возносить Свои молитвы о других, Я у тебя прошу — простить, Как, может, Бог прощает их. И что слеза немая скажет, Когда безсильна даже кровь. Судьба не раз ещё докажет, Сколь роковой была любовь. И нету слов, да нем язык, А дума всё не даст уснуть: Не может быть, что я привык, Уже к тому, что не вернуть. Моя душа не бредит вновь, И ей уже легко снести: Теперь от нас ушла любовь, Лишь чувствую — Прости! Прости!
Дж. Г. Байрон,
1808 Перевод с английского, Октябрь 30, 2005 |
→
When Time, or soon or late, shall bring The dreamless sleep that lulls the dead, Oblivion! may thy languid wing Wave gently o’er my dying bed! No band of friends or heirs be there, To weep, or wish, the coming blow: No maiden, with dishevell’d hair, To feel, or feign, decorous woe. But silent let me sink to Earth, With no officious mourners near: I would not mar one hour of mirth, Nor startle friendship with a fear. Yet Love, if Love in such an hour Could nobly check its useless sighs, Might then exert its latest power In her who lives and him who dies. ’There sweet, my Psyche! to the last Thy features still serene to see: Forgetful of its struggles past, E’en Pain itself should smile on thee. But vain the wish—for Beauty still Will shrink, as shrinks the ebbing breath; And woman’s tears, produced at will, Deceive in life, unman in death. Then lonely be my latest hour, Without regret, without a groan; For thousands Death hath ceased to lower, And pain been transient or unknown. “Ay, but to die, and go,” alas! Where all have gone, and all must go! To be the nothing that I was Ere born to life and living woe! Count o’er the joys thine hours have seen, Count o’er thy days from anguish free, And know, whatever thou hast been, ’Tis something better not to be.
Byron,
1812 |
→
I
Неумолимо время. Час придёт, И смерть, невидимой рукой, Нас за собою уведёт, Даря незыблемый покой. Где я лишён своих друзей, И нет изменчивых девиц, Где нет пороков и страстей, И маски сняты с ваших лиц. И вместо звука — только тишь, И нету слов за упокой: Ведь жизнь сама, по сути, лишь, Итак, наполнена тоской. Но есть любовь, она сильней: Когда не может разлучить, То на земле быть тяжелей, Ведь друг без друга нам не жить. И только ты, о милый друг! Увидев мой последний взор, Когда замкнётся жизни круг, Простишь за этот разговор.
II
Необратимо время. День грядёт, Всевозрастающим числом, Так, наша молодость уйдёт, Ведя дорогу на излом. Ни чей-то стон, ни чей-то вздох, Меня не сможет удержать: Когда в душе родник усох, Пора приходит — умирать. Уходят все, кто рядом был, — Ничто не вечно на земле. Туда дорогу я открыл, А что напомнит обо мне. И если радость всю сложить На этой чаше бытия: Есть нечто лучшее — не быть! Как нет печали без меня.
Дж. Г. Байрон,
1812 Перевод с английского, Ноябрь 6, 2005 |
→
A year ago you swore, fond she! “To love, to honour,’’ and so forth: Such was the vow you pledged to me, And here’s exactly what ’tis worth.
Byron,
1816 |
→
В любви и верности... Ты знала, Как нашей клятве изменить?! Зачем же ты любви искала? Чтобы её потом убить.
Дж. Г. Байрон,
1816 Перевод с английского, Июль 23, 2013 |
→
’Tis done!—I saw it in my dreams: No more with Hope the future beams; My days of happiness are few: Chill’d by misfortune’s wintry blast, My dawn of life is overcast, Love, Hope, and Joy, alike adieu!— Would I could add Remembrance too!
Byron,
1806 |
→
Свершилось! — Все мои мечты разбиты, Надежды свет угас, все радости забыты. Счастливых дней уж боле нет, Как нет былых очарований, И на закате тлеет свет — Любви, надежды, и мечтаний... Ах, если б и воспоминаний!
Дж. Г. Байрон,
1806 Перевод с английского, Сентябрь 9, 2013 |
→
No specious splendour of this stone Endears it to may memory ever; With lustre only once it shone, And blushes modest as the giver. Some, who can sneer at friendship’s ties, Have, for my weakness, oft reproved me; Yet still the simple gift I prize,— For I am sure the giver loved me. He offer’d it with downcast look, As fearful that I might refuse it; I told him when the gift I took, My only fear should be to lose it. This pledge attentively I view’d, And sparkling as I held it near, Methought one drop the stone bedew’d, And ever since I’ve loved a tear. Still, to adorn his humble youth, Nor wealth nor birth their treasures yield; But he who seeks the flowers of truth, Must quit the garden for the field. ’Tis not the plant uprear’d in sloth, Which beauty shows, and sheds perfume; The flowers which yield the most of both In Nature’s wild luxuriance bloom. Had Fortune aided Nature’s care, For once forgetting to be blind, His would have been an ample share, If well proportion’d to his mind. But had the goddess clearly seen, His form had fix’d her fickle breast; Her countless hoards would his have been, And none remain’d to give the rest.
Byron,
1806 |
→
Не блеском дорог сердолик! А тем, что в памяти увижу: Он мне напомнит милый лик, Едва его к очам приближу. Никто б завистливо не смог Найти порочного упрёка, Что дар, который я сберёг, Залогом был чужого прока. Ты мне дарил, потупя взор, Боясь, что камнем озадачил... Страшнее был бы приговор, Как если б камень я утратил! Я часто камень тот держал, И блеск, казалось мне порою, Как по щеке твоей бежал Той благодарною слезою. Пока ты юн, тебе ли знать: В богатстве нет счастливой доли! Чтоб дружбы истину познать Ищи её в лесах и в поле! Она не там, где ложный свет Камней, что прячутся в оправе, А где весенний первоцвет Под снегом вырастет в канаве. И если бы сама судьба Тебе во всём благоволила, То, может быть, твоя мольба О большем Бога не просила. И целым миром ты бы смог Владеть, что в щедрости явила Тебе судьба, и даже Бог! — Она б Его сама молила!
Дж. Г. Байрон,
1806 Перевод с английского, Август 1, 2014 |
→
Adieu, ye joys of La Valette! Adieu, sirocco, sun, and sweat! Adieu, thou palace rarely enter’d! Adieu, ye mansions where—I’ve ventured! Adieu, ye cursed streets of stairs! (How surely he who mounts you swears!) Adieu, ye merchants often failing! Adieu, thou mob for ever railing! Adieu, ye packets—without letters! Adieu, ye fools—who ape your betters! Adieu, thou damned’st quarantine, That gave me fever, and the spleen! Adieu that stage which makes us yawn, Sirs, Adieu his Excellency’s dancers! Adieu to Peter—whom no fault’s in, But could not teach a colonel waltzing; Adieu, ye females fraught with graces! Adieu red coats, and redder faces! Adieu the supercilious air Of all that strut “en militaire!” I go—but God knows when, or why, To smoky towns and cloudy sky, To things (the honest truth to say) As bad—but in a different way.— Farewell to these, but not adieu, Triumphant sons of truest blue! While either Adriatic shore, And fallen chiefs, and fleets no more, And nightly smiles, and daily dinners, Proclaim you war and women’s winners. Pardon my Muse, who apt to prate is, And take my rhyme—because ’tis “gratis.” And now I’ve got to Mrs. Fraser, Perhaps you think I mean to praise her And were I vain enough to think My praise was worth this drop of ink, A line—or two—were no hard matter, As here, indeed, I need not flatter: But she must be content to shine In better praises than in mine, With lively air, and open heart, And fashion’s ease, without its art; Her hours can gaily glide along, Nor ask the aid of idle song.— And now, O Malta! since thou’st got us, Thou little military hothouse! I’ll not offend with words uncivil, And wish thee rudely at the Devil, But only stare from out my casement, And ask, for what is such a place meant? Then, in my solitary nook, Return to scribbling, or a book, Or take my physic while I’m able (Two spoonfuls hourly by the label), Prefer my nightcap to my beaver, And bless the gods—I’ve got a fever!
Byron,
May 26, 1811 |
→
Прощай, вся радость Ла-Валетта! Прощай, сирокко в жаре лета! Прощай, дворцы, где я прохожим Бродил, на призрака похожий! Прощайте, лестницы крутые! (Кляну, как вас мастеровые!) Прощайте, вечные купцы! Прощайте, милости ловцы! Прощай, унылый пакетбот: Без писем я лишён забот! Прощай, проклятый карантин, Что лихорадку дал и сплин! Прощай, веселья полусон, Что был с зевотой в унисон! Прощайте, Питер, вы не скоро Плясать научите майора. Прощайте, девы, что радушны! Прощай, палаццо воздух душный! Прощайте, алые плащи военных: Высокомерных и надменных! Я ухожу, и Богу лишь известно Куда, но здесь мне тесно; К дымящим городам и хмури неба, Туда, где раньше не был. Прощайте, все, прощайте, вы, Сыны лучистой синевы! На дне её морских пучин Обрёл покой вождей почин. Улыбки, колкости, победы За сердце дамы, и обеды. (Прости, о Муза, рифму строк, Со словом буду дале строг.) О миссис Фрейзер, в час разлуки, Моей хвалы услышьте звуки. Дороже мне моих чернил, Что не напрасно сочинил. Не будет толку в праздной лести, Что станет нам укором чести. Вы без подделки, без искусства, Так щедро нам дарили чувства. Вся ваша живость необъятна, Вы всем радушна и приятна. И время так легко бежало, И всё и вся вас обожало. Итак, о Мальта! в море лиц, Ты бастион среди теплиц! Не стану я тебе лукавить, Чтобы ко всем чертям отправить. Я утомлён, и скука гложет, Возможно, отдых мне поможет. Я снова жаждаю покоя; Кладу перо и жду отбоя. Приму лечебную настойку; Надев колпак, приближу койку. Прощай, столь славная загадка, Но после Мальты лихорадка!
Дж. Г. Байрон,
Май 26, 1811 Перевод с английского, Октябрь 9, 2016 |
→
January 22, 1821
Through life’s dull road, so dim and dirty, I have dragg’d to three and thirty. What have these years left to me? Nothing—except thirty-three.
Byron
|
→
Дороги грязной — скорбный путь; Что минуло, то не вернуть. А что осталось? посмотри: Ничто, лишь цифра тридцать три.
Дж. Г. Байрон,
Январь 22, 1821 Перевод с английского, Январь 14, 2019 |
→
